Действительно, правительством ставится задача увеличения объемов экспортной выручки АПК, сегодня это в основном зерно, и существующая логистика этому способствует. Большая часть зерновых отправляется в страны-импортеры морским транспортом через порты Черного и Азовского морей, расположенных в основном на территории Краснодарского края. Но это способствует как раз тому, что на экспорт отправляется первичное сырье — зерно «из-под» комбайна. Мы практически не используем созданную еще в советские времена инфраструктуру.
Вы имеете в виду советские элеваторы, которых много на Юге России? Насколько они сейчас востребованы?
Все элеваторы тогда создавались с точки зрения стратегических интересов страны. Они строились вдоль железных дорог, под каждую культуру создавалась определенная логистика. Но за последние десятилетия в стране произошла трансформация сельского хозяйства, экспорт сырья «развратил» его, и сегодня элеваторы стоят заполненными лишь на треть.
Причина тому лишь в экспорте «из-под комбайна»?
И в этом тоже, но не только. Советские железобетонные элеваторы — это прошлый век. Таких элеваторов в Европе уже нет, да и в России строят новые — сейчас перешли на металлоконструкции и полную механизацию процессов. Если старый элеватор обслуживали 650 человек, то сейчас — 45 на те же объемы хранения. И у нас крупные агрохолдинги внедряют такие же технологии. А фермеры обходятся без элеваторов вообще. 4-5 месяцев, в течение которых ждут лучшей цены, вполне можно хранить зерно на току, периодически проветривая.
Услуги элеватора слишком дороги для фермеров?
Конечно, ведь элеватор производит целый комплекс услуг, которые требуют расходов. Это взвешивание, подработка зерна, сушка, сортировка по классам. Кроме того, элеватор — это учет, прозрачность, а у нас этого не любят. В итоге из 47 кубанских элеваторов и комбинатов 6 не работают, остальные не загружены. При общей мощности хранения 4,5 млн тонн загружено лишь на 1,3 млн тонн.
Но главное — это продажа сырья, зерна, а не продуктов его переработки. В принципе сельхозпроизводителей Юга это устраивает: при себестоимости тонны зерна 4 тыс. рублей реализация за 8-9 тыс. вполне для них приемлема — стопроцентная прибыль! Но ведь даже если реализовывать муку и отруби, то стоимость тонны возрастет как минимум до 13 тыс. рублей.
А если применять технологии переработки зерна, которые разработаны под руководством профессора Шаззо в Кубанском государственном технологическом университете и внедрены на ряде отраслевых российских предприятий, мы сможем продавать зернопродукты по 35-37 тыс. рублей из той же тонны зерна.
Но ведь в России такая задача стоит давно, и несколько комбинатов глубокой переработки зерна уже действуют. Но эти производственные линии недешевы, много ли можно ожидать инвесторов, готовых вложиться в эту отрасль?
Строительство комбината по глубокой переработке зерна стоит от 5,5 млрд рублей, и в течение нескольких лет он окупится, ведь на выходе получается ряд продуктов, остро необходимых нашей фармацевтической, пищевой промышленности, — то, что сегодня мы импортируем. Это пищевой крахмал, протеин, лизин, другие аминокислоты, масло зародышей зерна, сиропы и сахар… Вот сейчас во всем мире остро стоит проблема загрязнения пластиком. А ведь в России создана технология производства биоразлагаемого пластика органического происхождения — на выходе получаются гранулы, произведенные с использованием кислот пшеницы. На заводе «Миранда» во Владикавказе первыми получили органический полиэтилен. В Липецкой области западные инвесторы приступили к строительству завода по производству биопластика, который будет, увы, стопроцентно поставляться в Европу.
Комбинаты глубокой переработки зерна построены в основном в Центральной России — порты далеко, а зерно дешевле, чем на Юге. Это, в частности, мощнейший кластер по переработке продуктов растениеводства американской компании «Каргилл» в Тульской области, в Калуге, Тюмени, Белгороде, на Юге — в Волгодонске, в Ставропольском крае — кроме Кубани… Ведь легче экспортировать цельное зерно. Даже если предположить, что мы начнем экспортировать муку, то в Краснодарском крае нет ни одного мукомольного комбината, где бы качество муки соответствовало экспортным требованиям. У нас все мельницы — прошлого века, причем они энергозатратны. А турецкие импортеры наладили производство муки, круп и отрубей прямо в порту Средиземного моря из российского, украинского зерна и отправляют его чуть ли не во все страны Африки.
Мы говорили о пшенице. Но ведь еще есть кукуруза, соя, ячмень, рис, причем есть и заводы по переработке этих культур. Насколько они привлекательны для сельхозпроизводителей?
Сейчас для нас открываются рынки сбыта ячменя — это Ближний и Средний Восток, основные его потребители. Эта культура становится все более востребованной: у него выше урожайность, чем у пшеницы, и его цена растет из года в год. Себестоимость и цена практически такая же, как у пшеницы, но вызревает ячмень на 15 дней раньше. На рынке он уходит влет, и посевы его будут только расти. Единственная культура, площади сева которой мы можем в 10 раз увеличивать без ущерба для почвы, а наоборот, для пользы, — это соя. Спрос на нее будет только расти — как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Введены в эксплуатацию заводы по переработке сои в Усть-Лабинске, Тимашевске, Славянске-на-Кубани. Планируется строительство завода в Ставропольском крае мощностью переработки 250-300 тыс. тонн — столько же, сколько на Кубани перерабатывают все заводы. Перспектива у сои большая — за ней будущее.
Но семеноводство, селекция у нас практически утеряны в 90-е годы. Что происходит с семенным фондом сегодня?
Одна из самых пострадавших от приватизации отраслей — семеноводство. Мы потеряли многие институты, в том числе НИИ сахарной свеклы, овощеводства, и теперь наши свекловоды работают на стопроцентном импортном семенном материале. Семена кукурузы и подсолнечника мы импортируем наполовину, несмотря на то, что работают Российская гибридная индустрия и НИИ масличных культур им. Пустовойта. Семенами сои мы обеспечиваем себя на 80%. А вот по злаковым нам удалось сохранить собственную базу. НИИ им. Лукьяненко и ВНИИ риса работают вполне успешно.
Но чтобы экспортировать все эти продукты, нужно завоевывать новые ниши на мировом рынке, которые уже заняты.
В первую очередь мы должны упорядочить систему продажи зерна и продуктов его переработки, причем по принципу госрегулирования. Необходимо установить оправдавшую себя международную систему продажи зерна, то есть госкомпаниями. У нас же сейчас из десятка крупных экспортеров половина — компании с зарубежным участием. Это «Каргилл», «Луис Дрейфус», «Международная зерновая компания». Правда, основным игроком на зерновом рынке стала «Объединенная зерновая компания». На эту российскую компанию приходится львиная доля всех закупок зерна в стране, она фактически выполняет функции Росхлебопродукта. И, конечно, нам нужно продавать не сырье, а продукты переработки. И для этого есть все возможности: у нас дешевый газ, электроэнергия, водные ресурсы.